МЫ ИЗ ДИВИЗИИ СИБИРЯКОВ-ДОБРОВОЛЬЦЕВ

Не думая о славе или смерти,

Услышав Родины священный зов,

Мы по веленью собственного сердца

Пошли в дивизию сибиряков.

Б. ВЕРХОВСКИЙ.

 

Хмелёв Пётр Константинович

Летом 1942 года, в трудные для нашей Родины дни, когда немецко-фашистские армии рвались к берегам Волги и Кавказу, угрожали Москве, в Сибирском военном округе формировалась 150-я стрелковая дивизия из добровольцев Новосибирска, Кемерово, Томска, а также из городов этих областей.

НАКАЗ - НЕ ПОСРАМИТЬ РУССКОГО ОРУЖИЯ

В партийные, комсомольские и профсоюзные организации, в военкоматы тысячами посыпались заявления от шахтеров, металлургов, колхозников, лесорубов, от интеллигенции с требованием зачислить добровольцами в действующую армию. Многие заявления подписывались целыми коллективами.

В составе 150-й дивизии были сформированы стрелковые полки: Новосибирский, Кузбасский, Кемеровский, а также Томский артиллерийский; отдельные артиллерийские дивизионы: зенитный и противотанковый; отдельные батальоны: связи, саперный и санитарный, другие спецподразделения.

Командиром дивизии был назначен кадровый офицер-орденоносец, защитник Севастополя полковник Н.А. Гузь.

Во время формирования соединения мне и многим моим будущим однополчанам еще не исполнилось 18 лет, по этой причине нас отказались принять в ряды добровольцев. Из истории известно, что уже в сентябре, после очень короткого обучения в юргинских лагерях, Сибирская добровольческая дивизия отбыла на фронт.

Были устроены торжественные проводы, и новобранцы получили строгий наказ - не посрамить русского оружия и после победы над врагом вернуться в родную Сибирь. “Клянемся тебе, любимая Родина, что, согретые твоей материнской любовью, мы грудью постоим за родную землю.

Будем безжалостно мстить врагу за все злодеяния, за украденные годы молодости”, - эти слова сказали молодые солдаты по дороге на фронт, под Москвой. Их повторили и мы, когда добровольно пошли пополнять ряды сибирских полков.

Свои боевые действия дивизия начала на Калининском фронте, в районе города Белый, в ночь с 24 на 25 ноября 1942 года. Именно там добровольцы получили первое боевое крещение.

В течение первых суток сибиряки протаранили сильно укрепленную оборону противника. За 22 дня боев продвинулись вперед на 30 километров и освободили около 50 населенных пунктов. Были разгромлены 245-я и 58-я немецкие дивизии СС.

Дивизия обеспечила успех нашим войскам, наступавшим в районе Великих Лук. В этих боевых операциях участвовал весь сибирский корпус во взаимодействии с другими частями и соединениями.

После трудных и кровопролитных боев потребовалось пополнение. В конце 1942 года было получено разрешение на новый призыв добровольцев.

Военкоматы и общественные организации приступили к приему заявлений.

Я и мои сверстники с завода №842 Дмитрий Шилов, Андрей Медведев, Владимир Селиверстов, Иван Лылов, Александр Карелин, девушки Аня Кузнецова, Аня Худякова, Аня Сигарева и другие принесли свои заявления в горком комсомола. Всего на пополнение дивизии из Белова ушло двадцать восемнадцатилетних юношей и девушек. И еще 30-35 человек более старшего возраста.

Руководство города, военкомат постарались по - лучше экипировать добровольцев. Нас одели в полушубки, обули, выдали лыжи.

Потом были торжественные проводы в столовой. (Сейчас на ее месте здание городской администрации).

Вновь сформированную команду направили в Бердск, в 206-й запасной полк. Здесь мы прошли ускоренную военную подготовку. Занимались по десять-двенадцать часов. Из них не менее восьми на “свежем воздухе”, при температуре 30-35 градусов ниже нуля.

Бытовые условия были ужасные. Казарма-землянка длиной метров пятьдесят отапливалась двумя железными печурками. На трехъярусных нарах мы спали одетыми, не снимая даже шинелей (ими заменили наши полушубки).

В столовой на стенах постоянно был иней, а с потолка капало за воротник и в котелки.

Но даже в такой обстановке ребята не вешали носа, их патриотический дух был очень высок. Все рвались на фронт.

К концу января 1943 года наше желание совпало с планами командования. Началась срочная подготовка к маршу.

ИДЕМ НА ПОПОЛНЕНИЕ

Переодевшись в новую форму (в запасном полку мы носили б/у и буденовку на голове), мы пришили только что введенные в Красной Армии погоны. Почти по тревоге заполнили товарные вагоны-теплушки, поданные на станцию Бердск, разместились согласно маршевым подразделениям.

Сопровождающие офицеры проверили готовность.

Потом поступила команда выйти из вагонов для построения на митинг. Прибыли командование Сибирского округа и представители городов. Звучали напутствия и наказы, и именно здесь мы повторили клятву, данную первыми добровольцами.

Эшелон с пополнением провожал командующий Сибирским военным округом генерал-лейтенант Медведев.

Два вагона с подарками, собранными тружениками тыла, были прицеплены к нашему эшелону. В числе подарков были мороженые пельмени, мед, крупа и другие продукты.

О том, как ели мы по дороге эти пельмени, сейчас о нельзя вспомнить без улыбки. Облепим ими печку и трубу - и печем. По мере готовности пельмени отскакивали и падали в подставленную шапку.

Нужно заметить, что собранные продукты значительно пополнили наш маршевый паек.

Эшелон двигался быстро, буквально через пять-шесть дней пути мы почувствовали дыхание фронта. Стали налетать немецкие самолеты, начались обстрелы и бомбежки. Все отчетливее слышались разрывы снарядов дальнобойной артиллерии. По мере приближения к фронту, к зоне действия вражеской авиации усилились требования к соблюдению светомаскировки.

Из эшелона мы высадились ночью километрах в 15-20 от передовой, на совершенно разрушенной станции Вышний Волочек. За ночь совершили форсированный марш и прибыли в расположение 150-й дивизии.

Вместе с Иваном Лыловым, Аней Кузнецовой, Сашей Карелиным и Аней Худяковой, я попал в Кемеровский полк, остальные беловские ребята - в Новосибирский. Командиром нашего полка был участник гражданской войны подполковник Самойлович.

Пополнение прибыло в дивизию в начале февраля 1943 года.

К этому времени сибиряки с честью выполнили очень трудную задачу: остановили контрнаступление и разгромили штурмовые подразделения гитлеровских войск, пытавшихся пробиться к гарнизону, окруженному в Великих Луках.

В феврале добровольцы во взаимодействии с другими частями прорвали оборону врага в районе города Лохня, важнейшего стратегического узла, прикрывающего путь к Прибалтике и Белоруссии, и нанесли сокрушительное поражение обороняющимся частям гитлеровской армии.

“БОЛОТНАЯ, НО НЕПРОМОКАЕМАЯ”

В этом февральском наступлении, пройдя труднейшие испытания, мы получили первое боевое крещение.

Перед дивизией была поставлена задача совершить 90-километровый марш в Лохненский район, который считался почти непроходимым из-за бездорожья и болотистых топей. За естественными водными препятствиями, лесными завалами, усиленными минными полями, находилась немецкая оборона. Этот район обороны предназначался для обеспечения сосредоточения войск в обход на Москву.

К 27 февраля соединение сибиряков прорвало оборону и продвинулось на 20 километров. Немцы яростно сопротивлялись и отвечали массированным огнем, призвав на помощь авиацию.

Был такой случай. Один из снарядов крупнокалиберной пушки угодил в командный пункт командира дивизии и, к величайшему счастью, не взорвался.

Наступать нам пришлось в очень трудных условиях. Тылы стали отставать, затруднены были подвоз боеприпасов, продовольствия, продвижение артиллерии, сказывались значительные людские потери. По этим причинам дальнейшее наступление было приостановлено. Поступил приказ овладеть выгодными позициями, выровнять рубежи для занятия обороны и приступить к рытью траншей.

Вырыть окоп в промерзшем грунте малой саперной лопатой - задача нелегкая, но другого выхода не было. Едва преодолели твердый грунт, и дошли до мягкого, появилось новое препятствие - вода. Пришлось прекратить копать. По мелким траншеям мы передвигались в полусогнутом состоянии, а в некоторых местах и ползком на четвереньках.

Траншеи были ненадежным укрытием. А ведь нам предстояло сохранять в них свою жизнь, посменно отдыхать, выполнять боевые задачи у огневых точек и вести наблюдение за поведением противника. |

В условиях обороны окопы и ниши в них стали нашим жилищем. Здесь мы отдыхали и даже спали. Когда лежа, когда сидя на корточках, навалившись на бруствер. Позже мы приспособили нишу под микро - землянку, где ухитрялись даже разводить очаг.

В боях под Лохней и в обороне пришлось испытать все ужасы войны и ее последствия. На моих глазах умирали тяжелораненые.

В освобожденных населенных пунктах мы не находили порой ни одного целого строения. Торчали только чудом уцелевшие печные трубы. Оставшееся в живых мирное население устраивало себе жилище в погребах, воронках, землянках. Больно было смотреть на измученных, голодных, лишенных крова людей.

Оборону под Лохней мы держали до апреля 1943 года. Особенно трудно пришлось в дни весенней распутицы. Непролазная грязь, бездорожье, вешние воды, а тут еще вскрылась река Ловать. Мы - на одном берету, боеприпасы и продовольствие - на другом. Обмундированы многие были еще по-зимнему, кое - кто в полушубках и даже в валенках.

С наступлением темноты по несколько человек из подразделения стали направлять на сооружение переправы. Нужно было как-то решить вопрос со снабжением. До потери сил работали мы на сооружении переправы, но днем начиналась бомбежка или артобстрел, и нашей работе наносился непоправимый ущерб.

Нехватка продуктов сказывалась все острее. Однажды кто-то из солдат обнаружил в огородах не вырытый осенью картофель.

Трофеями он поделился с товарищами. Мы тоже узнали об этом и по очереди стали выползать на нейтральную полосу, чтобы добыть мороженую картошку. Вылазки эти были небезопасны, но голод брал свое.

Добытую картошку оттаивали, расплющивали, клали на малую саперную лопату, предварительно смазав ее какой-то технической смазкой, и пекли на огне. Вот такие у нас были оладьи.

Активные вылазки не остались незамеченными противником, и немцы усилили минометный обстрел. Так что картошка порой стоила жизни. И это было ужасно, когда люди умирали, спасаясь от голода.

СОЛДАТСКАЯ БАНЯ

Не имея возможности, длительное время сходить в баню и сменить белье, мы основательно завшивели. И по настоянию санитарной службы в подразделение поступил приказ выделить пять человек для сооружения бани, обязательно с прожаркой.

Эту так называемую баню мы строили целый день в лесу, на значительном расстоянии от передовой. Она представляла собой два больших шалаша, накрытые лапником. Прежде чем накрыть один из них, мы натаскали туда камней, сложили печку, над каменкой соорудили шесты для развешивания одежды.

Горячую воду для бани нагревали в походной кухне. На каждого выдавали по два солдатских котелка горячей воды. Правда, холодной воды было предостаточно, ее брали тут же в ямах, колодцах.

Прежде чем соорудить шалаш-мойку, на площадке жгли костер, потом убирали угли, застилали пол лапником, в итоге в шалаше было тепло, особенно ногам.

После третьей партии прожарки, при очередной загрузке “дезкамеры”, шест не выдержал нагрузки и переломился, вся висевшая одежда упала на раскаленные угли и загорелась. В результате этого печального события целый взвод оказался раздетым, пока с вещевого склада не привезли то, что удалось собрать.

ПРИБЫЛА ЗАМЕНА

17 апреля 1943 года прибыла замена. Дивизию сняли с обороны и вывезли в пункт сосредоточения в десяти километрах от передовой. Выходили с трудом.

Был приказ ничего не оставлять, особенно оружие и боеприпасы.

Перегруженные, мокрые, голодные, мы двинулись в тыл. Немцы заметили оживление в нашей обороне и открыли минометно - артиллерийский огонь, правда, очень слабый. Но все равно было тревожно. Предстоящий отдых пока не радовал. Удастся ли остаться живым?

Но все обошлось более или менее удачно. Оборону покинули с единичными потерями. Были и легкораненые.

Нам дали полуторасуточный отдых. Служба снабжения так хорошо постаралась с приготовлением пищи, что у голодных солдат только от одного запаха закружилась голова. У всех было одно желание: быстро наполнить желудок, завалиться на лапник и спать долго-долго.

Но кормили очень маленькими порциями, правда, часто - раз пять в день.

Спали в лесу на лапнике и плащ-палатках, а те, кто поленился, ложились, где придется.

Под вечер 20 апреля стало известно, что мы будем совершать марш в район Гжатска. Там нам предстояли и отдых, и подготовка к новым боям. Местом нашей дислокации была выбрана Попова роща, недалеко от города.

За долгое время боевых действий мы были лишены возможности общения. Теперь на отдыхе все было иначе.

В эти дни в дивизию поступило радостное известие: за боевое мастерство и массовый героизм, проявленные в боях за города Белый, Великие Луки и Лохня, все соединения, входившие в состав Сибирского добровольческого корпуса, получили наименование гвардейских.

Приказ об этом был издан Верховным Главнокомандующим 19 апреля 1943 года.

Наша дивизия стала именоваться 22-й гвардейской стрелковой дивизией сибиряков-добровольцев, а наш полк - 67-м гвардейским Кемеровским стрелковым.

МЫ - ГВАРДЕЙЦЫ

1 июня 1942 года был торжественный праздник - нашей дивизии вручалось почетное гвардейское знамя. Застыли в строю закаленные в боях воины-сибиряки.

А потом раздалась команда: - Для принятия гвардейского знамени и гвардейской клятвы - на правое колено!

Гвардии полковник Гузь поцеловал край алого полотнища, и вслед за начальником политотдела все мы в едином порыве взволнованно повторяли слова клятвы сибиряков-гвардейцев: “Клянемся тебе, наша родная Сибирь, клянемся вам, наши отцы, матери, дети, что мы утроим силу наших ударов, уже испытанных под Белым, Великими Луками и Лохней.

Клянемся, что врученное нам гвардейское знамя с честью и боевой славой пронесем на запад, до полного освобождения Родины!”

В эти же дни в дивизию прибыло пополнение, а также приехала делегация тружеников Сибири, привезла подарки, письма, посылки. Вместе с делегацией приехали сибирский баянист Маланин, артисты Борисов и Ардашевский. Они были хорошо известны всем по радиопередачам “Огонь по врагу”, пользовались большой популярностью.

До ухода на фронт мы часто слушали эти передачи. Концерты прошли во всех полках и батальонах. Кстати, такие делегации и концертные бригады приезжали к гвардейцам и позже.

Но отдых отдыхом, а наше командование не забывало и о боевой подготовке. И в строю, и в свободные минуты, мы часто пели родившуюся в боях песню воинов-сибиряков:

По Сибири, по таежной шири

Прокатился наш клич боевой.

Мощь сибирская, сила богатырская

Поднялась на решительный бой.

Мне не повезло. Рана, казавшаяся пустяковой, воспалилась, и, получив направление в гжатский госпиталь, я отбыл на лечение. Вернулся я из госпиталя за несколько дней до отправления части на фронт.

ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ

23 июля 1943 года дивизия получила новое боевое задание - начать наступление в Спас-Деменском районе в направлении станции Павлиново, связывающей железную дорогу Спас-Деменск - Ельня - Смоленск.

При подготовке, да и на марше, мы постоянно находились под контролем наших добрых и требовательных девушек-санинструкторов.

Бывало, смертельно уставший, свалишься на привале, а они тут же появляются с осмотром: не стерты ли ноги от долгой ходьбы или плечи от тяжелой ноши. Заодно проверят и на “форму 20” (вшивость). Но после решительной борьбы, проведенной во время отдыха, с этим у нас стало все в порядке.

Проверяли санинструкторы и состояние солдатского котелка.

В немытый котелок повар пищу не положит. Здорово они надоедали нам тогда своей требовательностью и дотошностью. Но, зато с какой любовью и благодарностью вспоминаем мы их заботу теперь. Не забыть, как, рискуя собственной жизнью, старались девчата под огнем оказать первую помощь раненому, вынести его с поля боя, укрыть в надежном месте, подготовить к эвакуации. В числе санинструкторов были и наши беловчанки Аня Кузнецова, Аня Сигарева, Надежда Былина и другие.

Под покровом короткой летней ночи продвигались мы к району боевых действий. Порой преодолевали до тридцати километров, и это было настоящим испытанием физических сил. Чем ближе к фронту, тем чаще стали появляться самолеты-разведчики, немецкие и итальянские, и потому наше движение проходило при строгом соблюдении маскировки.

К рассвету мы добирались до укрытия, в основном это был лес, где отдыхали и готовились к очередному броску.

Сто пятидесятикилометровый путь удалось преодолеть без потерь. К месту сосредоточения мы прибыли в начале августа, здесь нас ознакомили с обстановкой.

На подступах к станции Павлиново, которой мы должны были овладеть, находились Гнездиловские высоты. Господствующая высота с отметкой 233,3 метра в обороне немцев и играла главенствующую роль. Это был очень выгодный и надежный опорный пункт противника, опоясанный несколькими сплошными линиями траншеи и глубоким противотанковым рвом. На высоте было много дотов и блиндажей с покрытием в восемь-десять накатов. То есть даже при бомбежке с воздуха и при артиллерийском обстреле фашисты были надежно укрыты.

Огневые точки на высоте врыли в землю и покрыли железобетонными и стальными колпаками и танковыми башнями. Но самое главное, здесь было сосредоточено большое количество артиллерии и минометов всех калибров.

Все подступы были заминированы и опутаны проволочными заграждениями в несколько рядов.

Обо всем этом нам рассказали перед наступлением, и каждый прекрасно понял, что предстоят очень трудные и жестокие бои.

ГНЕЗДИЛОВСКИЕ ВЫСОТЫ

К наступлению готовились большие силы: артиллерия и минометы всех калибров, реактивная артиллерия, танки, самоходки.

Через каждые восемь-десять метров было установлено по орудию, это не считая минометов. Предполагалось задействовать большое количество самолетов, особенно штурмовиков ИЛ-2, которых немцы прозвали “черной смертью”, а мы - “воздушными танками”.

Высокий наступательный порыв охватил гвардейцев. Перед боем мы узнали радостную весть о разгроме немцев на Орловском и Белгородском направлениях.

Это еще больше подняло боевой дух сибиряков.

Наступление началось 7 августа. Наша 22-я дивизия должна была вступить в бой во втором эшелоне с задачей развить успех.

Рано утром началась мощная артиллерийская подготовка. Основной огонь был направлен на Гнездиловские высоты. Непрерывный гул артиллерийского обстрела продолжался около четырех часов подряд. Здорово проутюжили оборону фашистов и наши “воздушные танки”, особенно досталось высоте 233,3. Вся ее восточная часть стала в сплошных воронках.

За всем этим мы наблюдали, находясь на исходном рубеже.

После такого огненного шквала создалось впечатление, что на высотах не могло остаться ничего живого, что все разрушено и уничтожено. Но стоило подняться в атаку, как тут же ожили огневые точки.

Наша дивизия вступила в бой 8 августа, на второй день наступления. В полосе от деревень Веселуха и Належдино мы двинулись в направлении высоты 233,3.

Четвертые сутки гремел жестокий бой. А трижды проклятая высота продолжала извергать огонь. На подступах к ней разгорелись ожесточенные схватки, гвардейцы рвались вперед, презирая смерть.

Наш батальон, которым командовал гвардии капитан Суменков, овладел сильно укрепленным рубежом восточнее Веселухи. А к утру наш кемеровский полк достиг исходного рубежа на подступах к высоте.

В контратаку на нас двинулись немецкие танки и самоходки, подкрепленные пехотой. До наступления темноты враг предпринимал еще несколько контратак, но все они были успешно отбиты. Сибиряки надежно удерживали занятые позиции.

Вскоре гвардейцы нашего полка заняли линию траншей на склоне высоты. Позже говорили, что этим боем руководил лично командир полка гвардии полковник Лозенко. Здесь он был тяжело контужен, и командование принял его заместитель гвардии майор Кочетков. Немцы предприняли еще одну контратаку, причем самую яростную. В темноте, под прикрытием десятка танков, пехота ринулась с восточного склона. Но и эта контратака также была отбита.

Замполит нашего третьего батальона гвардии старший лейтенант Кудрявцев первым ринулся преследовать отходящих фрицев и закричал: “Поднажмем, товарищи, не дадим фрицам унести ноги с нашей земли!”

Вслед за замполитом гвардейцы ворвались во вторую траншею, завязалась рукопашная схватка.

И опять прозвучал призыв комиссара: “Не задерживайтесь, друзья, в траншеях, вперед, вперед!” В этот момент он был смертельно ранен. Последними его словами были: “Вперед, гвардейцы, не давайте опомниться фашистам!”

И опять ожили огневые точки противника.

После очередных ожесточенных атак нашему 67-му полку удалось закрепиться уже в третьих траншеях.

Каждое утро наступление начиналось с мощных артиллерийских обстрелов и штурма с воздуха. Но враг продолжал яростно сопротивляться. И только на шестой день боев нам удалось овладеть высотой. После ее захвата мы успешнее стали продвигаться в направлении станции Павлиново. Сопротивление немцев заметно ослабло.

Я РАНЕН, КОМАНДИР УБИТ

Преследуя немцев, в одном из ночных боев наша рота потеряла связь с соседом слева. Командир старший лейтенант Бондарь приказал мне следовать с ним для выяснения обстановки и установления связи с соседом.

Мы, где пробежками, где ползком двинулись в сторону огня в надежде, что его ведут наши. Но далеко продвинуться не удалось.

Над головой загорелись осветительные ракеты. А потом послышались автоматные и пулеметные очереди - мы напоролись на немцев. Командир, пытаясь перебежать дальше, приказал прикрыть его огнем. Но едва он поднялся, опять взлетела ракета, и вновь по нам открыли огонь. Не успев сделать и нескольких шагов, старший лейтенант упал. Когда я перевернул его, увидел, что грудь и живот, пробиты в нескольких местах. Командир был мертв.

От горя, обиды, жуткого одиночества я начал стрелять из автомата в сторону предполагаемого противника. Ответа на мою стрельбу не последовало. Лишь где-то вдалеке слышались выстрелы и редкие разрывы снарядов. Придя в себя, я попытался тащить тело командира в свою сторону, но это оказалось делом непростым. Едва я поднялся, опять осветила ракета. И в тот же миг я почувствовал сильный обжигающий удар в ‘бедро, что-то липкое поползло по телу. Я понял, что ранен. Скатился в воронку, чтобы сделать перевязку. После всего случившегося я на некоторое время потерял ориентацию, так и продолжая лежать в воронке, рядом с телом командира. вдруг услышал легкий шум и звуки, похожие на стон.

Направив в ту сторону автомат, я вдруг ясно различил повизгивание собак и смог разглядеть волокушу, которую они тащили. Вместе с собаками был санитар. Я тихонько окликнул его.

Санитар перевязал меня, помог лечь на волокушу, забрал документы погибшего, и мы отправились в направлении санитарной роты.

Только к утру добрались до места. Рану мне промыли, забинтовали понадежнее, а потом эвакуировали в медсанбат.

Фельдшер санроты назвал меня счастливчиком, так как разрывная пуля лишь слегка коснулась кости и разорвалась на вылете. Выходило, что я чудом не лишился ноги. А дальше был госпиталь в Смоленской области, в городе Сычевка. После почти двухмесячного лечения я попал в запасной полк, потом в другую часть и даже на другой фронт.

Вот так и расстался со своей родной дивизией, о чем очень сожалел до самого окончания войны.

ИМ БЫЛО ДЕВЯТНАДЦАТЬ

В этих жесточайших боях погибло много, очень много сибиряков. Не вернулись мои боевые друзья, товарищи по добровольному вступлению в дивизию сибиряков Саша Карелин, Володя Селиверстов, Борис Богатков и другие.

Вечная им память и слава!

Им было в то время, как и мне, неполных девятнадцать.

Дивизия продолжала наступать.

11 августа было окончательно сломлено сопротивление немцев, высота 233,3 была взята нашими гвардейцами.

Потеряв сильно укрепленный район, немцы начали поспешно отходить к железной дороге. Части дивизии почти без остановки преследовали врага и уже вечером 12 августа с ходу ворвались на станцию Павлиново, железная дорога была перерезана.

Сражение за эту высоту в истории 22-й гвардейской добровольческой дивизии сибиряков стало одной из самых героических страниц. Только за четыре первых дня боев дивизия истребила более трех тысяч отборных гитлеровских головорезов, уничтожила 40 танков, 7 самоходных орудий, огромное количество стрелкового оружия, много артиллерийских орудий и минометов.

Теперь высота 233,3 называется Комсомольской, на ее вершине в братской могиле захоронено около четырех тысяч воинов.

После войны на этой высоте трудящимися Спас-Деменского района воздвигнут обелиск.

Из моих сверстников-добровольцев вернулись в Белово: Дмитрий Шилов, Иван Лылов, Андрей Медведев, Иван Пучков, Анна Кузнецова, Надежда Былина, Наталья Ларченко и Екатерина Шихова.

Я продолжал службу в армии до 1954 года.

Здесь названы только те, кого я хорошо знаю и помню. Не дожили до 50-летия Победы Дмитрий Шилов и Иван Лылов, но мы, однополчане, храним и будем всегда хранить память о наших боевых друзьях.

ПОСЛЕВОЕННЫЕ ВСТРЕЧИ

22-я гвардейская Рижская добровольческая сибирская дивизия прошла фронтовыми дорогами 2700 километров очень трудного боевого пути по Калининщине, Смоленщине, Белоруссии, Латвии до берегов Балтийского моря, порта Салдус.

В конце 50-х годов бывший начальник политотдела дивизии полковник в отставке А.С. Ширяев, используя архивы дивизии, приступил к розыску однополчан. Получив письма от организованного им совета ветеранов дивизии, многие из нас охотно откликнулись, высылали свои воспоминания с именами погибших и живых, охотно помогали красным следопытам.

Проведенная А.С. Ширяевым работа позволила организовать первую послевоенную встречу в Новосибирске, посвященную 20-летию Победы. Это была незабываемая встреча, на нее приехало около тысячи, ветеранов дивизии со всех уголков страны.

Гостеприимный Новосибирск очень тепло встретил своих гвардейцев, их разместили в лучшей гостинице “Обь”, все было организовано и проведено на высшем уровне. Много встреч прошло с трудящимися города, учащимися школ, студентами и воинами Сибирского военного округа.

Следующая встреча была посвящена юбилейной дате: 25 - летию со дня формирования дивизии.

В последующем такие встречи стали традицией. На каждый юбилей родной дивизии мы съезжались в город на Оби, вспоминали трудные годы войны, друзей, недоживших до Победы, и тех, которые ушли из жизни в послевоенные годы.

Учащиеся школ и студенты техникумов нашего города активно включились в работу по изучению боевого пути Сибирской добровольческой дивизии, держали и держат связь с ее ветеранами, помогали в установлении имен погибших беловчан.

Очень активно, с хорошими результатами работали студенты Беловского педагогического училища под руководством преподавателя Клавдии Васильевны Шляхто (Гришгиной).

Клавдия Васильевна - прекрасный человек, в 60-х годах со своей группой начала поисковую работу, по крупицам собирала материалы, устанавливала связи с ветеранами, живущими далеко за пределами Белова: в Прибалтике, на Украине, на Дальнем Востоке.

Хороший школьный музей создан в средней школе №11. В нем имеются данные и о нашей гвардейской дивизии сибиряков - добровольцев.

Автор: П.К. ХМЕЛЕВ. 1995 год.

После войны Петр Константинович Хмелев окончил Томское артиллерийское училище. И до 1954 года служил в Ленинградском военном округе. В запас уволился в звании старшего лейтенанта с должности командира батареи. Вернувшись в Белово, тридцать лет трудился начальником отдела в Беловском военкомате.

(15.09.1924г.-10.08.2010г.) 

Петр Константинович, инвалид Великой Отечественной войны, подполковник.

Петр Константинович воевал с 06.02.1943 по 16.03.1944г. в составе 22 Рижской С.Д., Калининский фронт, рядовой, Центральный фронт, разведчик, 2-й Белорусский фронт, командир батальона связи.

Петр Константинович награжден Орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За Победу над Германией», медалью Жукова.

Петр Константинович ветеран труда, ушел на пенсию с Беловского ТВК в 1984 году.