Война затронула практически каждую семью нашей многонациональной страны, и каждый внес свою долю и вклад в разгром фашизма.

На фронтах, в тылу общими усилиями ковалась Победа.

Причем зачастую в тылу было не менее трудно, чем в районе боевых действий, ведь вся тяжелая мужская работа легла на плечи женщин, стариков и подростков.

Скидок на возраст не было. Об этом хорошо знает 90-летняя Нина Тарасовна Ежиленко, чья юность пришлась на суровые военные годы.

— Мы сами-то смоленские, — вспоминает она. — Жили в деревне Буда, а сюда приехали в 1934 году, двоюродный брат отца нахваливал Сибирь. Отец с матерью сразу в колхоз определились, он -кузнецом к родственнику, мать — в поле, снопы вязать, а я с младшей сестренкой Валей — дома.

Шел мне тогда девятый год. Обустройство было трудным, ведь мы — переселенцы, ни кола, ни двора, как говорится, с собой смогли привезти кое-какие нехитрые пожитки, с того и начали жизнь на новом месте.

Через два года в семье родилась третья дочь. Жизнь постепенно входила в нормальную колею, но в 1937 году умер кормилец семьи. Тарас Демидович Полевцов три года воевал в Гражданскую, получил многочисленные ранения, да и тяжелая работа в кузнице дала о себе знать. Так что пришлось Нине Тарасовне в 15 лет в полную силу трудиться в колхозе. И траву косила, и сено убирала, и сеяла — одним словом, много, где ее детские ручки потрудились.

— Хорошо помню 22 июня, когда по репродуктору войну объявили, — говорит она. — Женщины плакали, а как не плакать, когда многие еще помнили ужасы Гражданской войны. Только оклемались, а тут немец напал. Ну с того дня мужчин, парней начали забирать в армию. Нам в колхозе и раньше приходилось тяжело, а уж теперь и подавно. Мы, 16-летние подростки, попали под трудовую мобилизацию. Меня и сверстников из других колхозов направили в помощь киселевской шахте «Капитальная», ямы под электрические столбы копать. Две недели там поработали, потом перебросили под Трудармейку, хлеб убирать.

Жили на полевом кульстане, снопы вязали, в суслоны их ставили. Кормили нас неплохо, а на бытовые условия внимания не обращали, хотя и спали на соломе на нарах. Здесь мы проработали до осени. В ноябре приехали домой. Думала, что стану, как и прежде, работать в колхозе, но ошиблась. Дали нам неделю отдыха и отправили в тайгу на лесозаготовки.

Лесные делянки находились далеко, за с. Инюшка, в самой глуши. Деревья валили, сучки обрубали, потом сучья сжигали в кострах. Зима, снега по пояс, холод. Пока обтопчешь дерево со всех сторон, утрамбуешь снег, — согреешься. Ну, а за пилой ручной совсем жарко. Каторжная работа на скудных харчах. Картошка, капуста в основном, то, что из дому взяли, быстро закончились. В барак придем, все мокрые, валенки к печке сушить сразу ставим. Уставали так, что спали, как убитые, на голых нарах. За всю зиму два раза только и мылись в бане, без мыла, его не было.

Март закончился, все надеялись, что домой вот-вот вернемся, до одури надоела эта зимняя тайга, таежные костры из веток. Ходим чумазые, голодные. А работать надо. В апреле мы не выдержали — гори все синим огнем, невмоготу больше, собрались и пошли домой. По чьей-то лыжне, проваливаясь в снегу, еле-еле вышли на санную дорогу. Сидим довольные, отдыхаем.

Вскоре видим, сани приближаются к нам. Обрадовались, может, подвезет к ближайшей деревне извозчик.

Он остановился, спрашивает: куда, мол, и откуда?

— Домой, — отвечаем, — с лесозаготовок.

А он:

— А знаете, что самовольный уход с лесной деляны — это подсудное дело? Вы не только свой колхоз предаете, но и свою страну.

Одним словом, после такой политбеседы мы понуро побрели обратно в свой таежный барак. Так в тайге проработали почти весь апрель, и только на майские праздники вернулись домой.

Пешком дошли до села Рямовая, где одна сердобольная хозяйка пустила на ночлег. Усталые, голодные. Правда, хозяйка угостила нас вареной картошкой, которую она сварила для поросенка.

А кроме картошки, у нее почти ничего не было. Потом пешком продолжили свой путь в Белово.

Пришли, наконец, здесь сухо, тепло, а там, в тайге, еще снегу по пояс. Вот таким для меня был первый год войны.

Не успев толком отдохнуть, впряглась Нина Тарасовна в колхозную работу. Посевная в разгаре, а там сенокос на носу — только успевай поворачиваться! Правда, определили ее на легкую, но весьма ответственную работу — учетчицей.

Кто сколько вспахал, сколько посеял, сколько сена заготовил — все нужно было обмерить и записать без ошибок, ведь за это колхозникам начислялись трудодни.

У новой учетчицы хоть и 6-классное образование, но с работой она справлялась отлично, никто не жаловался. А потом Нина решила, что здесь, в колхозе, справятся и без нее, а она обязана быть на фронте, помогать бойцам. Окончила курсы медсестер, ходила в военкомат с просьбой отправить на войну, но из всех девчат только одной «повезло» — ее направили в действующую армию.

И Нина Тарасовна вновь вернулась в родной колхоз, а вскоре устроилась на беловское предприятие «Кинап», где выпускали киноаппаратуру, нормировщицей.

— Военные годы запомнились не только тяжким трудом, — вспоминает она. — Голодное было время, но люди жили дружно, а уж когда наступила победа, то все верили: раз уж мы такое лихолетье пережили, то в мирное время горы свернем.

Где нынче находится беловский городской парк, была площадь, и 9 мая 1945 года она была полностью заполнена народом. Люди плакали от счастья, пели, плясали, радовались — праздник был всенародным.

Ближе к осени домой начали возвращаться фронтовики.

Замуж Нина Тарасовна вышла за своего односельчанина, но она его едва помнила, Степан Иванович был на 10 лет старше невесты. Сыграли свадьбу на всю деревню, и молодые переехали поначалу к его родным, потом перебрались в домишко Нины Тарасовны, а уж потом в свою хату-мазанку, которые возводили всем миром. В послевоенные годы так и строились, помогая друг другу.

Четырех дочерей родила Нина Тарасовна своему мужу, правда, первенец умерла, но остальных вырастили, воспитали. Муж сначала работал трактористом в селе Заря, потом электромонтером в Горэлектросети.

 

Как вспоминает их дочь Галина Степановна, отец в детстве иногда катал их на санях, по долгу службы у него была лошадь — столбы, провода подвезти. И еще помнит, как они играли отцовскими медалями. Сам же он о войне ничего не рассказывал.

— Он не говорил на эту тему, а я не расспрашивала. Фронтовики обходили такие разговоры, все они воевали, все познали военные тяготы, о которых старались быстрее позабыть.

Знаю одно: муж два раза горел в танке, а еще то, что был водителем, подвозил боеприпасы.

— Уже после смерти отца, по нашему запросу, в военкомате дали справку, — рассказывает дочь Галина Степановна, — в ней написано: «Степан Иванович Ежиленко 1915 г. р. принимал участие в боевых действиях в годы ВОВ в период с 20.07.1944 года по 09.05.1945 года в составе 1001 самоходного артполка». Больше ничего о его боевом пути нам узнать не удалось.

Женское счастье Нины Тарасовны было недолгим, в 1957 году умер муж, и все заботы о семье легли на ее плечи. Какое-то время трудилась на элеваторе, а потом пошла на шахту «Сигнал», здесь и зарплата больше, и отпуск, тут проработала 15 лет. Работала и навальщиком, и кладовщиком, и машинистом подъемной машины — одним словом, стала настоящим горняком.

А потом еще 20 лет проработала на шахте «Листвяжная» машинистом подъема. Работала и строилась, потому что хата-мазанка совсем стала тесной для семьи. Помогала в этом нелегком деле и мать Нины Тарасовны.

— Не дай Бог нашим детям, внукам, правнукам пережить то, что пережили мы, — говорит труженица тыла, ветеран труда.

— Ведь люди в военные годы не жалели себя: как вспомню, как женщины на коровах поля боронили, слезы наворачиваются. Все больше вручную, лошадей фронт забирал, а мы уж как могли, но план и по хлебосдаче, и по молоку-мясу выполняли. А на возраст внимания никто не обращал. Моя сестренка моложе меня была, а трудилась, как взрослая.

Было понимание того, что без нас нашим солдатам еще трудней будет. Потому и старались из последних сил. Но выстояли, не сломились и сообща победили врага.